Безымянная бухта на берегу Кинбурнской косы
Великолепная, живописная бухта, образовавшаяся на правая берегу Кинбурнской косы в районе островка Вербки, пока еще не получила своего названия. Но вполне возможно, что через какой-то десяток лет она внесет коррективы на карту низовья Днепра и обретет своё имя.
НАЗОЙЛИВАЯ ПРОБЛЕМА МОРПОРТА
К концу 1970-х годов Херсонскому морпорту, достигшему «пикового наката» при выполнении все возрастающих Госпланов, диктуемых Москвой, не один раз угрожало состояние надрыва. Порт в любой момент мог сломаться, не справиться с плановым заданием, скатиться в число отстающих. Над головами руководителей порта, словно дамоклов меч, нависала угроза: быть или не быть? А речь-то шла всего о каких-то 4-5%, дающихся с огромным трудом. Эти проценты были крайне необходимы, чтобы выполнить план, да еще и с обязательным маленьким «хвостиком». Попытки привлечь дополнительные (неплановые) суда Николаева, Одессы, Измаила, чтобы задействовать их к перевозке грузов на международных линиях, не всегда венчались успехом. Соседей не меньше теребила «напряженка», а своя рубача, как известно, ближе к телу. «Горячие головы» морского порта упорно искали выход из такого шаткого положения, пытались найти, задействовать такой дополнительный резерв, который бы гарантировал нужную прибавку, и раз и навсегда решил бы проблему этих злополучных 4-5%.
Особенно эта проблема «доставала» и в то же время увлекала заместителя начальника порта Владимира Смоленцева. Позавчерашний экономист, вчерашний секретарь парткома порта, человек беспокойный, обязательный, аналитически мыслящий, «вечно» находящийся в поисках нестандартных решений «горячих» вопросов, проблем, он пришел к выводу: этот, новый, резерв должен быть чисто внутренним, извне ни от кого не зависящим — только от самого порта, от его коллектива. В коллектив он верил и знал, что он никогда не подведет.
Как-то с Валентином Гриценко, начальником портового флота которого преследовала своя проблема — часть флота (почти весь он был каботажный) частенько простаивала — разложили карту низовья Днепра, стали внимательно изучать, прикидывать, фантазировать.
— Песок! — вдруг неожиданно воскликнул Смоленцев. — Вот наш верный резерв! Он нужен Херсону, Одессе, Крыму. Дополнительный грузопоток, весомая прибавка финансам порта, и свой флот задействуем.
Поделились своими планами, прикидками с Евгением Петровичем Больменко, начальником порта. Их «прожекты» он воспринял с недоверием, не увидел «резона». В конце концов сказал прямо:
— Хлопцы, не морочьте мне и свои головы!
ПЕРВАЯ РАЗВЕДКА
Так случилось, что попав в «мясорубку» антидачной кампании, проводимой Центральным Комитетом партии и Совмином республики, Больменко, владелец обыкновенной, ординарной дачи, был освобожден от занимаемой должности. (Тогда в Херсоне «полетело» много голов видных, достойных руководителей). Исполняющим обязанности начальника морского порта назначили Владимира Смоленцева. К тому времени «напряженка» так и не была снята. И тут Смоленцев вспомнил о своей старой задумке.
Все с тем же Валентином Гриценко стареньким «козликом»-вездеходом (с двумя ведущими мостами) двинулись в свою первую разведку . Дорога оказалась неблизкой, и не везде качественной: через плотину Каховской ГЭС, Цюрупинск, Голую Пристань, Старую Збурьевку… За Рыбальчьим предстала одна наезженная глубокая колея с ухабами и ямами. Тем не менее, углубились в Кинбурнскую косу далеченько.
На створе островка Вербки. поросшему осоками и камышами, встретился рыбацкий стан. На нем, уже обросшие вокруг высокими травами, «почивали» тракторец и «ГАЗ-53», изрядно прихваченные ржавчиной от достающих сюда соленых морских ветров. На треноге из плавника висел увесистый казан. Под ним весело потрескивал костерок. Легкий ветерок со стороны лимана кружил неимоверными ароматами рыбацкой юшки — сладковато рыбий вперемежку с лучком, чесночком и специями. Рядом, на травке, выстроилась «батарея» поллитровок.
— Как лучше в сторону Геройского проехать? — спросили у рыбаков.
Те, скептически оглядев «козлика», ответили однозначно:
— На этом? Далеко не у едете! Зароетесь в песке, как пить дать. Здесь трактора зарываются! Лучше подсаживайтесь к нам — как раз юшка поспела.
Смоленцев и Гриценко поблагодарили за приглашение, решили твердо: будем пробиваться. Молодые, энергичные, самонадеянные — «подтолкнем, если потребуется!» — отправились дальше. Однако, отъехав с пару километров, зарылись во влажный песок по самые дверцы — еле выбрались из салона. С полчаса «барахтались» в песке — но было тщетно. Пешком вернулись к рыбакам: помогите, дескать, своей техникой выбраться из плена. Рыбаки, уже изрядно «отобедавшие», поставили миску с горой парующей рыбы, две миски ухи, преподнесли по «гранчаку», наполненных до краев.
— Отведаете — поможем! — заявили в один голос. Деваться было некуда. Гриценко со своим «гранчаком» справился заправски. Смоленцев — человек малопьющий — одолевал свой «гранчак» в три приема.
Добрых два часа «оживляли» рыбаки свою технику. (То не все свечи оказались, то колесо спущено, то бензин не поступает…) В конце концов завелись, тронулись, подобрались к плененному песками «козлику». И тут началось: тракторец, взяв на буксир «козлика», зарылся сам, «газон», вытащив тракторец, застыл рядом с «козликом», тракторец вытащил «козлика», и вместе с ним уже освободили «газон»… Запомнилось это место и «разведчикам», и рыбакам. Но цель разведки была достигнута. Именно в этом месте, решили, и стоит открывать карьер. Песка вокруг — словно воды в лимане.
СУДОХОДНЫЙ КАНАЛ
Два года ушло на «утряску» организационных вопросов по открытию песчаного карьера на Кинбурне. Специальное разрешение на пользование недрами, геологическая разведка, документы на пользование земельным участком, горный отвод, проектная документация на разработку месторождения, обучение кадров на специальных курсах в Киеве — все эти непростые вопросы «со скрипом» решались в Херсоне. Одессе, Голой Пристани.
Для того, чтобы флот мог подойти к месту будущего карьера на берегу Кинбурна, нужно было прорыть судоходный канал по дну лимана, глубиной, как минимум. 5-5,5 метров, от главного магистрального канала Херсон-Одесса. А это 3,5 километра. Радовало то, что уже с первых пройденных метров, поставленный для этих целей плавучий кран стал работать на грузооборот и пополнение финансов морского порта. Специально подготовленные баржи (в бортах вырезали дыры) подавались к плавкрану. Он черпал со дна лимана песок и вместе с водой перемещал в трюмы баржи. Вода стекала в дыры бортов, а обезвоженный песок оставался. Баржи буксировали его в Херсон, где песок отпускали потребителям — строительным организациям, заводам стеклоизделий, ЖБИ, домостроительному комбинату.
К 1983 г., выдав «на гора» и реализовав миллионы тонн песка, канал «врезался» в берег Кинбурнской косы. (В том самом месте, где был пленён портовской «козлик»). Началась разработка песчаного карьера на отведенном участке земли. Все вздохнули с облегчением. Прогнозы и расчеты Смоленцева оправдались, нашли реальное воплощение в деятельности порта.
ЧЕМ ЖИВЕТ КАРЬЕР СЕГОДНЯ
Спустя 25 лет со времени первой разведки, в элегантной иномарке начальника карьера Николая Егорова. Владимир Дмитриевич Смоленцев и автор этих строк отправились посетить это затерявшееся в Кинбурнских песках хозяйство.
Антоновский автомобильный мост сократил дорогу в 3 раза. Промелькнули Цюрупинск, Голая Пристань, Старая Збурьевка, Рыбальче… Асфальтовая дорога, мерно шурша под колесами, все дальше и дальше уводила в широкую херсонскую степь. Изредка попадались гайки низкорослых деревьев и кустарников. Зелеными тучками пробегали рукотворные сосновые лески. В основном же вокруг — царство белых песков, вздернутых уже порыжевшим травяным покровом.
А вот и карьер (это для них — Егорова и Смоленцева). Для меня же — красивейшая, живописная бухта, яйцеобразно вытянувшаяся справа от дороги. Два знака — створа (высокие деревянные щиты с фонарями на макушке) четко указывали на горловину судоходного канала, уходящего (отмеченного буями) далеко в Днепровский лиман. К левому берегу бухты (если смотреть со стороны дороги) приткнулись две состыкованные брандвахты. Невдалеке, в бухте, «барахтался» землеройный снаряд (ЗРС), а рядом, у самого берега, журавлем кивал плавкран, загружая песком баржу с намытого на берег огромного кагата. У его подножья сновали два мощных бульдозера. Еще 5 штук таковых застыли на линейке готовности.
Подъезжаем к трапу брандвахты. Нас встречает молодой, энергичный мужчина,
— Николай Пограничный! — протягивает руку. — Горный мастер карьера!
С борта брандвахты открывается великолепный вид на бухту с высокими берегами, поросшими молодыми кустарниками, одинокими деревцами.
— Николай Васильевич, — обращаюсь к Егорову. — Хотя и так все видно, но расскажите о вашем хозяйстве.
Егоров горделиво окинул взглядом тихую бухту, работающую и застывшую технику, поведал:
— Наш карьер является полноценным производственным подразделением морского порта. Находится от Херсона за 100 километров. Работает здесь порядка 30 человек вахтовым методом — по неделе. Пересмену производим по четвергам. Доставляем работников автобусом порта. Смены возглавляют старшие горные мастера Николай Пограничный и Сергей Тихонов.
Для разработки карьера нам отведена площадь косы в 135 гектаров. Геологоразведка определила: на ней покоится 17 млн. 690 тыс. тонн песка. За 20 лет (как мы вклинились канатом в косу) отработали 32 гектара добыли свыше 6 миллионов тонн песка. Так что фронта для предстоящих работ хватит еще лет на 50. Все зависит от потребностей в песке. Чем лучше будет жизнь наша чем больше будут строить, производить продукции, тем больше будем добывать и отправлять песка потребителям. Кроме Херсона мы отправляем его в Одессу, Южный порт, Ялту, Севастополь. Его используют при изготовлении стеклотары, силикатного кирпича, железобетонных изделий. Песок у нас качественный, без примеси глины, других компонентов. Транспортируем, в основном, своим флотом — баржами с буксирами-толкачами, самоходками.
Кормильцем карьера, конечно же, является землеройный снаряд «Скиф». Капитаном на нем Михаил Кравчук. Это мощное, насыщенное электроникой судно чехословацкой постройки. Ему уже 12 лет, но работает безотказно. «Скиф» может доставать песок на глубину 18 метров, подымает на высоту 12 метров над водой и намывает на берег. Вода стекает по подготовленным бульдозерами водоотводам в бухту, а чистый песок остается. По мере подхода барж, плавкран загружает их из намытых на берегу куч. Кстати, глубина нашей бухты 10-12 метров. На сегодня ее «зеркало» составляет 32 гектара, ежегодно оно расширяется на 2 гектара.
— Каково самочувствие, настроение работников карьера, на целую неделю оторванных от дома от семей? — интересуюсь.
Николай Васильевич улыбнулся как-то загадочно, ответил:
— То, что текучести кадров у нас практически нет — уже говорит о чем-то. Прочувствовав, увидев смысл своего труда, люди дорожат своим местом, по-боевому настроены на сложившийся трудовой темпоритм, втянулись в него основательно. Трудовая, житейская неделя пролетает здесь очень быстро. Уезжают домой, на отдых с удовлетворением, чувством выполненного долга не только перед портом, но и своими семьями. Заработки у нас хорошие. Было несколько человек, которым наши условия и порядки пришлись не по душе — мы расстались с ними. Замечу, это были те, кто любил заглядывать в стакан. Таким у нас не место.
С Николаем Пограничным прошлись по этажам жилой брандвахты. Опрятные, чистые душевая, умывальник с горячей водой, каюты на 2-3 человека, телевизор, котел, дающий тепло в помещения.
— А как у вас с питанием работников? — спрашиваю Николая Ивановича.
— Питание у нас бесплатное. На зарплате не отражается. Каждая смена имеет свою повариху. С завпроизводством столовой порта она разрабатывает меню на каждый день недели. Под них выдаются продукты. Завозим вместе со сменой. У нас прекрасный холодильник. Поварихи Надя Шелудько и Вера Пальченко всю душу вкладывают в приготовление блюд. «Нас жены дома так не кормят! — заявляют многие.
Мое внимание привлекает долгий, задумчивый взгляд Смоленцева на панораму бухты. 7 лет он возглавлял Херсонский морской порт Интересно, о чем он сейчас думает, что вспоминает? Может быть свою первую разведку, все перипетии, связанные с открытием карьера? А может быть свои летние отпуска в начале 1980-х, когда забрав семью, он поселялся в одиноком домике егеря на островке Вербки? Ловил краснопёрку, карасей и негласно наблюдал за ходом «пробивки» судоходного канала к косе. Совмещая, так сказать, приятное с полезным. И рос карьер, углубляясь в пески Кинбурна, сделав выполнение Государственного плана гарантированным, а порт — одним из самых преуспевающих в стране.
— Мы понятия не имели, чтобы не выполнить месячный, квартальный, годовой планы, — говорит Смоленцев. — И в этом нам здорово помогала Кинбурнская коса!
— Помогает она и сейчас! — вклиняется Егоров. — Только в текущем году (карьер мы посетили в конце ноября — авт.) мы отправили клиенту ре свыше 350 тысяч тонн песка. Это 13% грузооборота порта. Да и «казну» свою пополнили на 1,7 миллионов гривен. Карьер надежно пополняет план порта.
Под вечер мы покидали уютную рукотворную бухту. Еще несколько минут и во мраке подступающей ночи заполыхают огоньки брандвахт, «Скифа», оповещая, что здесь, в пустынной степной глубинке, живут, отдыхают после напряженного трудового дня люди редкой у нас профессии — пескодобытчики. Их усилиями Кинбурн работает на благополучие порта, его людей, на благо молодой страны, перевернувшей в эти дни новую — оранжевую — страницу в своей непростой биографии. Какой она окажется?..
Март 2005 год